Море и солнце, при употреблении наружно, считаются полезными. Так думали и в далёком 1999 году, когда на месяц я загремел в город, заканчивающийся на "ак", в летний лагерь. Уже не пионерский, но всё ещё лагерь.

Так Крым же!!? Нет, подождите.

Совершенно спонтанно свалившееся на одиннадцатилетнего сына инженера и врача явление: абсолютно чужое место. Это когда впервые в жизни ты оказался неосязаемо далеко от друзей, и от родных, и среди незнакомого коллектива.

Сейчас я удивляюсь и сочувствую тупости сопровождавших педагогов. Той самой, которая ходит под руку с самодовольством. Беспросветная скукота. 

Свои плюсы есть во всём, и лагерь жил сам по себе. Развлечений искали - и находили. Старшеклассники налаживали дедовщину. Отбиваться одному было непросто, приходилось изобретать. Один захотел, чтобы я гладил за ним вещи. Поэтому я прожёг ему утюгом шорты. Так или иначе, за отказ мне бы просто вломили с сухим счётом, а тут хоть что-то. Местные rebiatishki, подсаженные в наш лагерь на свободные койки какими-то вредителями, практиковали клей "Момент" и производные конопли. Сейчас я уже знаю, что то странное чувство, которое я тогда испытал, называется презрением.

Всё происходящее мне не нравилось совсем. Но помощи ждать было неоткуда, поэтому я купался в море, смотрел по сторонам, и активно делал выводы. Справедливость - штука хилая, иногда берёт верх: например, дурковатому физруку дежурные по столовой всыпали в кисель пургена. Нехорошо, конечно, зато очень весело. Нас, украдкой наблюдавших за последствиями, эффект просто ошеломил. Сильнее всех, полагаю, был ошеломлён сам физрук.

По-настоящему запомнился, записался в память привезённый кем-то с собой из Москвы, пущенный по рукам до дыр "Каталог За Рулем, мир мотоциклов, 1998." Поскольку все взятые с собой книжки были быстро прочитаны, а перечитывать их не хотелось, каталог очутился в самом эпицентре моего внимания. Листать его можно было бесконечно. Это был полный обзор всего двухколёсного, что только выпускалось в Мире в те годы. "Зелёные", разномастные Ямахи и Хонды, даже непонятные Мото Гуцци и Дукати, которые мне не нравились. Характеристики и фотографии нарядной пластмассы вперемешку с незатейливой рекламой тех лет. В мотоциклах я понимал ещё меньше, чем сейчас, но в журнал хотелось просто нырнуть. 

Особенно подолгу, гипнотически притягивала взгляд только одна картинка. Авиационное, и не случайное, имя. Чёрный приземистый силуэт, в табличке - цифра, которая и объясняла мой интерес. Триста километров в час. Больше во всём каталоге не было. Рассотяние до Москвы я знал. Тысяча пятьсот. Ещё я знал таблицу умножения. По расчётам выходило пять часов. Эта штука за пять часов могла перенести домой! Вот бы... Как же Он был в тот момент нужен.

Super Blackbird. Так сложилось, что спустя восемнадцать лет, в гостях у друга, мне довелось оказаться в седле того самого "Дрозда". Того самого. Чёрного, приземистого, сошедшего с подслеповатой картинки из старого каталога. Вот он. Четыере цилиндра. Литр-сто. Открытие газа издаёт утробный вой кофемолки-мутанта, тормоза - формальность и рудимент. Широкий, непривычно широкий бак. Всё это неважно: разгон! Тогда и подумалось, как забавно было бы так метнуться назад, в 1999, в Крым. Посадить обескураженного и не по-одиннадцатилетнему уставшего себя себе за спину. Не боись, пацан. Сейчас мы вытащим тебя из этой дыры. 

И я точно знаю, что тот я был бы очень рад такому повороту.

- Пять часов до Дома? Нет, Стёпа. Пять - вряд ли. Но вот за девять - держись крепче - за девять можно. Тогда русско-украинская война ещё не началась, и дороги были короткими. 

А дальше так: первая вниз, сотня, закрыл визор, двести, Запорожье, Харьков, Курск, Дом.

Впрочем, скорости света CBR1100 не развивает, поэтому и в прошлое не возит. Наверное, к счастью.